moscow
Research project
on street art practices in Basmannyy district, Moscow
on street art practices in Basmannyy district, Moscow
Project group:
Oksana Lebedeva
Kate Chekanova
Sofia Itingof
Marat Murzakhanov
Oksana Lebedeva
Kate Chekanova
Sofia Itingof
Marat Murzakhanov
2022
Gosha Lagunov
Sonya Burtseva
Lena Dobrovenko
Arina Tagirova
Ira Orlova
Sonya Burtseva
Lena Dobrovenko
Arina Tagirova
Ira Orlova
STREET
ART
BASMANNYY
Басманный район находится в Северо-восточной части ЦАО: “Сегодня в Басманном районе можно выделить три основных кластера общественных пространств и публичной жизни: это ограниченные Солянкой, Бульварным кольцом, Мясницкой, а также Старой и Новой площадями исторические районы Чистых прудов, Ивановской горки и Хитровки, которые теперь чаще называют Китай-городом, исторический район Сыромятники и окрестности станции метро «Бауманская» (частично это историческая Немецкая слобода)”. Сегодня этот район - настоящее место притяжения для студентов: на его территории находятся корпуса нескольких вузов, например, здания НИУ ВШЭ, корпуса МИИГАиК и ГУЗ, кампус МГТУ им. Баумана. Кроме того, Басманный имеет репутацию тусовочного и даже художественного и культурного центра. Такая репутация начала складываться давно: примерно с конца 60-х гг. прошлого века чистые пруды стали выступать местом сосредоточения художественных мастерских (например, в конце 60-х гг. в Басманном появилась мастерская Ильи Кабакова). Затем район продолжал притягивать художников, музыкантов, создателей неформальных клубов и даже хиппи.
Басманный район активно развивается и в последние годы, на фоне собянинских преобразований центра города, он все ещё сохраняет атмосферу свободы и творчества. Сыромятники - территория Басманного района, которая была ремесленной и промышленной зоной в разные исторические периоды, теперь центр культурной жизни. Именно там находятся известные культурные кластеры города - “Арма”, “Винзавод”, Artplay. В 00-е гг. клубы, расположенные в Сыромятниках, принесли Басманному району ещё и репутацию танцевального центра города.
Несмотря на проявляющееся в последние годы стремление взять под контроль свободный дух басманного района (например, Яма обнесена забором, в тусовочные места чаще приезжает полиция) и некоторый спад в популярности культурных кластеров (Винзавод, например, начинает уступать популярность “Гаражу”), Басманный всё ещё сохраняет репутацию тусовочного, студенческого, творческого и свободолюбивого района. На территории Басманного открываются модные заведения и действуют важные общественные пространства (арт-кластер ЦТИ “Фабрика”, площадка для альтернативных художников и музыкантов “Мотыга йети” и др.). Всё это в том числе создаёт благоприятную атмосферу для развития уличного искусства в Басманном районе.
Басманный район активно развивается и в последние годы, на фоне собянинских преобразований центра города, он все ещё сохраняет атмосферу свободы и творчества. Сыромятники - территория Басманного района, которая была ремесленной и промышленной зоной в разные исторические периоды, теперь центр культурной жизни. Именно там находятся известные культурные кластеры города - “Арма”, “Винзавод”, Artplay. В 00-е гг. клубы, расположенные в Сыромятниках, принесли Басманному району ещё и репутацию танцевального центра города.
Несмотря на проявляющееся в последние годы стремление взять под контроль свободный дух басманного района (например, Яма обнесена забором, в тусовочные места чаще приезжает полиция) и некоторый спад в популярности культурных кластеров (Винзавод, например, начинает уступать популярность “Гаражу”), Басманный всё ещё сохраняет репутацию тусовочного, студенческого, творческого и свободолюбивого района. На территории Басманного открываются модные заведения и действуют важные общественные пространства (арт-кластер ЦТИ “Фабрика”, площадка для альтернативных художников и музыкантов “Мотыга йети” и др.). Всё это в том числе создаёт благоприятную атмосферу для развития уличного искусства в Басманном районе.
РАЙОН
ПРО
Объектом нашего исследования является нелегальное уличное искусство, а предметом – реакция на него среди разных групп: художников, хантеров, заинтересованных и незаинтересованных горожан. Районом для наблюдения стал Басманный район.
Основной исследовательский вопрос: как на разных уровнях читается и воспринимается уличное искусство?
Помимо него мы выделили вспомогательные вопросы:
Основными методами исследования стали глубинные и экспресс-интервью, включённое наблюдение, а также анализ постов и комментариев в социальных сетях.
Основной исследовательский вопрос: как на разных уровнях читается и воспринимается уличное искусство?
Помимо него мы выделили вспомогательные вопросы:
- Почему людей привлекают те или иные объекты?
- При каких обстоятельствах возникают конфликты из-за уличного искусства?
- Какие существуют триггеры вовлечения?
- Как люди могут переходить из одной группы в другую?
Основными методами исследования стали глубинные и экспресс-интервью, включённое наблюдение, а также анализ постов и комментариев в социальных сетях.
В нашем исследовании мы опирались на статью “Не только Бэнкси: стрит-арт в контексте современной городской культуры” Натальи Самутиной, Оксаны Запорожец и Варвары Кобыщи. Как отмечают исследовательницы, уличное искусство, в отличие от граффити, более открыто для прохожих, поскольку зачастую его смысловое наполнение понятно широкому кругу зрителей. Согласно работе, послания уличного искусства “взывают к спонтанной и полноценной коммуникации со зрителем в городской среде”. Если развивать эту мысль в рамках нашего исследования, то можно предположить, что и реакция на стрит-арт среди различных групп должна быть более разнообразной из-за того, что люди включены в это поле благодаря отдельным работам.
В статье город рассматривается как сцена, на которой представлены граффити и стрит-арт. Это пространство игры со зрителями, для которых те или иные работы становятся возможностью рефлексировать о том, что такое городское пространство и какая визуальная норма релевантна для него. Уличное искусство, таким образом, даёт возможность переосмыслить городскую среду и привлечь внимание к тому, что обычно остаётся вне зоны видимости. Кроме того, стрит-арт становится инструментом для критики со стороны уличных художников, способом справиться с чувством отчуждения. Но и у зрителей благодаря уличным работам увеличивается “чувствительность к городу”.
В статье город рассматривается как сцена, на которой представлены граффити и стрит-арт. Это пространство игры со зрителями, для которых те или иные работы становятся возможностью рефлексировать о том, что такое городское пространство и какая визуальная норма релевантна для него. Уличное искусство, таким образом, даёт возможность переосмыслить городскую среду и привлечь внимание к тому, что обычно остаётся вне зоны видимости. Кроме того, стрит-арт становится инструментом для критики со стороны уличных художников, способом справиться с чувством отчуждения. Но и у зрителей благодаря уличным работам увеличивается “чувствительность к городу”.
Исследовательницы отмечают, что уличные работы создают публику, которая кроме того, что открыта к восприятию, включается в “один из новых режимов городской свободы” . Этот режим постоянно расширяется, потому что в каждом зрителе заключён потенциал стать стрит-артистом. При этом публика наиболее интенсивно реагирует и включается в диалог тогда, когда работы непривычны на визуальном уровне – например, находятся на тротуаре, что создаёт эффект неожиданности.
Реакция на работы заключается не только в привлечении внимания, но в изменении положении тела, особой “пространственной чувствительности”: “взгляд и тело синхронизируются в своем незнании пространства, в поиске нового”, шаг замедляется, а в каких-то случаях стрит-арт вынуждает присмотреться внимательнее или даже нагнуться, чтобы увидеть работу. Именно поэтому реакция на уличное искусство не может быть полной без физического пространство – социальные сети не дают возможности соотнести себя с работой телесно’.
Реакция на работы заключается не только в привлечении внимания, но в изменении положении тела, особой “пространственной чувствительности”: “взгляд и тело синхронизируются в своем незнании пространства, в поиске нового”, шаг замедляется, а в каких-то случаях стрит-арт вынуждает присмотреться внимательнее или даже нагнуться, чтобы увидеть работу. Именно поэтому реакция на уличное искусство не может быть полной без физического пространство – социальные сети не дают возможности соотнести себя с работой телесно’.
Также для стрит-арт-культуры важен аспект протеста как политического акта. Как пишет София Гришина в статье “Стрит-арт – протестная субкультура”, любой рисунок, независимо от посыла, смысла и цели, является вандализмом и как противоправный акт выступает элементом, объединяющим и связывающим всех уличных художников в одну большую протестующую и несогласную субкультуру стрит-арта. Однако, именно из-за объединяющего фактора стрит-арт культура становится объединением с весьма разнородным политическим и идеологическим составом. Поэтому для нашего исследования будет являться важным вопрос об универсальных и уникальных элементах стрит-арт культуры, носителями которых являются наши респонденты, независимо от того, считают ли они свою деятельность чисто художественным или политическим актом. Также нам важно будет понять, видит ли зритель-прохожий или житель района политическую окраску в стрит-арт-протесте.
Также для того чтобы глубже понять природу уличного искусства, мы включаем в свой проект интервью с уличными художниками. В своей статье “Our desires are ungovernable” австралийские исследователи М. Холси и А. Янг проводят интервью с уличными художниками для того, чтобы узнать их мотивацию, а также то, чем по их мнению граффити отличается от вандализма. Авторы отмечают: большинство опрошенных указали, что их первоначальное увлечение граффити связано с тем, что авторы получали как эстетическое наслаждение от своего творчества, так и удовлетворенность от вовлеченности в совместную деятельность с другими. Таким образом, у уличных художников возникает сильная эмоциональная и физическая вовлеченность. К этим ощущениям относятся гордость, удовольствие, наслаждение, получаемое от совместной активности с друзьями, а также признание, полученное от написания работы. Еще одним важным аспектом в нашей работе является понимание того, как уличные художники воспринимают свою деятельность, а также деятельность других стрит-артистов.
Таким образом, мы задались целью посмотреть на стрит-арт с разных точек зрения, определить смыслы, которые вкладываются в уличные работы художниками и зрителями, а также понять, какое значение имеет (или, может быть, не имеет) уличное искусство для городского пространства. Для нас важно выделить механики взаимодействия и особенности восприятия уличных работ.
Также для того чтобы глубже понять природу уличного искусства, мы включаем в свой проект интервью с уличными художниками. В своей статье “Our desires are ungovernable” австралийские исследователи М. Холси и А. Янг проводят интервью с уличными художниками для того, чтобы узнать их мотивацию, а также то, чем по их мнению граффити отличается от вандализма. Авторы отмечают: большинство опрошенных указали, что их первоначальное увлечение граффити связано с тем, что авторы получали как эстетическое наслаждение от своего творчества, так и удовлетворенность от вовлеченности в совместную деятельность с другими. Таким образом, у уличных художников возникает сильная эмоциональная и физическая вовлеченность. К этим ощущениям относятся гордость, удовольствие, наслаждение, получаемое от совместной активности с друзьями, а также признание, полученное от написания работы. Еще одним важным аспектом в нашей работе является понимание того, как уличные художники воспринимают свою деятельность, а также деятельность других стрит-артистов.
Таким образом, мы задались целью посмотреть на стрит-арт с разных точек зрения, определить смыслы, которые вкладываются в уличные работы художниками и зрителями, а также понять, какое значение имеет (или, может быть, не имеет) уличное искусство для городского пространства. Для нас важно выделить механики взаимодействия и особенности восприятия уличных работ.
Нашими собеседниками в интервью были, во-первых, художники, и с ними мы говорили об их пути, отношении к тому, что многие считают граффити вандализмом, о том, почему они выбирают Басманный район для своих работ. Во-вторых, мы общались с местными жителями и людьми, которых встречали на улице в Басманном. Их возраст сильно варьируется (от 16-17-летних подростков до взрослых людей разного возраста — например, одной из наших респондентов 71 год). Кроме того, у каждого свой род деятельности, разные причины привели их в Басманный: кто-то живет в этом районе, кто-то работает или учится, кто-то приехал по делам, и тем не менее каждый из людей, с кем мы общались, находил, что сказать на тему стрит-арта в районе. Мнения респондентов во многом сходятся, однако в них есть и существенные различия. Местные жители и те, кто регулярно бывает в Басманном, смотрят на работы более критически, а прохожие, как правило, не так погружены в контекст и рассуждают, отталкиваясь от своих представлений об уличном искусстве в целом. Оба художника затрагивают в своих рассказах тему правил создания уличных работ, разных объединений, но Хух, например, также углубляется в вопросы об отношении к уличному искусству как к вандализму и о судьбе создаваемых работ.
ИНТЕРВЬЮ
АНАЛИЗ
Жители Басманного района и прохожие принимают только такой стрит-арт, который не портит общий вид зданий и не располагается на исторически значимых постройках. Они делят стрит-арт на искусство и явный вандализм. Их привлекает что-то яркое, из-за чёткости деталей визуально интересное, поднимающее настроение. При этом не политически ангажированное, а декоративное. Помимо чисто эстетических работ, респондентов интересуют «осмысленные» рисунки — например, связанные с русской классикой, что несёт важную для них образовательную функцию.
Часто можно было услышать, что эпитет «красивый» противопоставляется «серости/однотипности/унылости». Неприятное связано, с одной стороны, с тем, что не имеет подходящей визуальной формы, с другой стороны, с чем-то непонятным, что содержательно ничего не говорит не включённому в граффити-культуру человеку.
Хотя не все респонденты полностью принимают граффити, однозначного неодобрения нет — всё зависит от ситуации и самой работы. Они сочувственно относятся к граффитистам и к тому, что их работы закрашивают.
Кто-то замечает граффити, когда гуляет и намеренно ищет работы. Для таких людей стрит-арт — это часть города, без него город кажется мертвым. Они против полный чистоты, но при этом за знание меры и понимание того, что не везде стоит рисовать — нужен баланс в пространстве.
Часто можно было услышать, что эпитет «красивый» противопоставляется «серости/однотипности/унылости». Неприятное связано, с одной стороны, с тем, что не имеет подходящей визуальной формы, с другой стороны, с чем-то непонятным, что содержательно ничего не говорит не включённому в граффити-культуру человеку.
Хотя не все респонденты полностью принимают граффити, однозначного неодобрения нет — всё зависит от ситуации и самой работы. Они сочувственно относятся к граффитистам и к тому, что их работы закрашивают.
Кто-то замечает граффити, когда гуляет и намеренно ищет работы. Для таких людей стрит-арт — это часть города, без него город кажется мертвым. Они против полный чистоты, но при этом за знание меры и понимание того, что не везде стоит рисовать — нужен баланс в пространстве.
Стрит-арт становится выражением свободы и индивидуальности в городе — в том числе зрительской. Граффити становится способом взаимодействия со средой для тех, кто знает базовые понятия, интересуется граффити. Эти люди видят посыл художника, интегрированность произведения в среду и чувствуют себя включенными в интеллектуальную игру.
Кто-то явно выделяет Басманный среди остальных районов из-за пространств, вроде Атриума, Винзавода, Артплея и выставки «Архитектура слова». А кто-то – нет, поскольку в промышленных районах больше пространств, где могут рисовать стрит-арт группировки.
При этом даже те, кто особо не выделяет Басманный район считают, что в нём много авторских работ, интеллектуального граффити. То есть граффити воспринимают не только как субкультуру, но и как искусство, требующее осмысления и актуализации.
Для зрителей стрит-арт не теряет своих свойств в зависимости от согласованности изображений с властями. Для граффитистов важен адреналин, но при этом они и не против обычного легального творчества. Сотрудничество граффитистов и властей жители района воспринимают как то, что может быть полезно для обеих сторон, поскольку граффити может работать с социальными темами, интерпретировать прошлое, вносить в среду положительные изменения, а государство – финансировать художников и предоставлять легальное им место.
Кто-то явно выделяет Басманный среди остальных районов из-за пространств, вроде Атриума, Винзавода, Артплея и выставки «Архитектура слова». А кто-то – нет, поскольку в промышленных районах больше пространств, где могут рисовать стрит-арт группировки.
При этом даже те, кто особо не выделяет Басманный район считают, что в нём много авторских работ, интеллектуального граффити. То есть граффити воспринимают не только как субкультуру, но и как искусство, требующее осмысления и актуализации.
Для зрителей стрит-арт не теряет своих свойств в зависимости от согласованности изображений с властями. Для граффитистов важен адреналин, но при этом они и не против обычного легального творчества. Сотрудничество граффитистов и властей жители района воспринимают как то, что может быть полезно для обеих сторон, поскольку граффити может работать с социальными темами, интерпретировать прошлое, вносить в среду положительные изменения, а государство – финансировать художников и предоставлять легальное им место.
Если говорить про отношение жителей к действиям администрации, то их больше интересуют люди – собственники дома – которые делают запросы. Они, по мнению респондентов, имеют на это право. Администрация здесь выступает лишь как инструмент. При этом те, кто закрашивает стрит-арт по долгу службы не делают что-то полезное – обычно они убирают “красивое”, оставляя при этом неэстетичные серые квадраты на стенах.
Что касается интервью с художниками, то часть из них нормально относится к тому, что их действия воспринимают как вандализм. Они понимают, что нарушают закон. Они выступают против конфликтов, но сам процесс рисования для них связан с адреналином. Есть этика рисования: не рисовать на исторических зданиях, а рисовать там, где уже есть другие работы или место старое. Цели художников: украшение города, вписанность работы в ландшафт, совмещение интересного места со смыслом для лучшего запоминания.
Кроме того, люди могут подойти к художнику и поспорить, начать что-то обсуждать, и это тоже ценно, поскольку любая реакция — это признание. Респондентам-художникам приятно, когда их работы узнают на улицах, фотографируют и выкладывают их в социальные сети — происходит «петля ответной реакции»: художник ответит на отметку и может завязаться целый разговор.
Что касается интервью с художниками, то часть из них нормально относится к тому, что их действия воспринимают как вандализм. Они понимают, что нарушают закон. Они выступают против конфликтов, но сам процесс рисования для них связан с адреналином. Есть этика рисования: не рисовать на исторических зданиях, а рисовать там, где уже есть другие работы или место старое. Цели художников: украшение города, вписанность работы в ландшафт, совмещение интересного места со смыслом для лучшего запоминания.
Кроме того, люди могут подойти к художнику и поспорить, начать что-то обсуждать, и это тоже ценно, поскольку любая реакция — это признание. Респондентам-художникам приятно, когда их работы узнают на улицах, фотографируют и выкладывают их в социальные сети — происходит «петля ответной реакции»: художник ответит на отметку и может завязаться целый разговор.
В отличие от интервью, в социальных сетях встречаются однозначно негативные комментарии под постами с уличными работами. У сообщества VK «Басманный крут» уже много лет (как минимум с 2015) есть рубрика, посвященная граффити. В ней создатели группы показывают объекты уличного искусства и публикуют находки зрителей, часто интересуясь мнениями о той или иной работе (но комментариев к постам обычно или нет, или их немного). В целом в описании к постам уличное искусство воспринимаются положительно (особенно если это что-то декоративное). Хотя, когда речь идет именно о граффити, появляются довольно агрессивные комментарии с обвинениями в вандализме. В связи с этим, можно говорить о двойных стандартах.
Среди комментаторов есть группа людей, которая воспринимает стрит-арт как вандализм, но при этом им знакомы обсуждения, в которых граффити маркируют как искусство (на это указывает фразы, в которых комментаторы негодуют, что показанные работы можно назвать искусством). Были упомянуты и случаи, в которых жильцы жаловались на граффити, после чего рисунки закрашивали. Но часть комментаторов, напротив, воспринимает уличное искусство положительно при условии наличия стиля. Люди предпочитают что-то яркое и декоративное обычной белой стене.
Среди комментаторов есть группа людей, которая воспринимает стрит-арт как вандализм, но при этом им знакомы обсуждения, в которых граффити маркируют как искусство (на это указывает фразы, в которых комментаторы негодуют, что показанные работы можно назвать искусством). Были упомянуты и случаи, в которых жильцы жаловались на граффити, после чего рисунки закрашивали. Но часть комментаторов, напротив, воспринимает уличное искусство положительно при условии наличия стиля. Люди предпочитают что-то яркое и декоративное обычной белой стене.
То, на что ещё хотелось бы обратить внимание — единый положительный настрой у жителей к появлению стрит-арта в Басманном районе. Большинство людей отмечает аспект того, что они хотели бы видеть как можно больше работ: в основном упоминается желание увидеть портреты известных деятелей в области культуры, пейзажи и граффити на патриотическую тему.
Художник, который «бомбил» в середине нулевых, отмечает бесспорный прогресс в признании уличного искусства горожанами. Если раньше жизнь граффитистов была наполнена походами в полицейский участок и выслушиваний оскорблений со стороны прохожих, то нынешние художники, в основном, отделываются быстрой зачисткой ЖКХ.
В отношении райтеров и тегов в целом жители всё также выступают, зачастую, негативно. Какими бы детальными, полихромными и любопытными ни были бы теги — они всё равно представляют собой непонятное нагромождение букв. Жители района настроены на понимание или, по крайней мере, хотят ощутить процесс осмысления и рефлексии — ищут, откуда можно его почерпнуть. Для людей абсолютное большинство тегов — просто бессмысленные буквы, и никакие тезисы в защиту каллиграфического искусства не будут достаточными.
Также нужно отметить, что пространство улицы делят два типа художников — те, кто использует более фигуративный, и в целом более понятный и считываемый жителями язык, чаще осознанно выделяют Басманный район как уникальное место. А сообщество райтеров и теггеров чаще более замкнуто в себе и чаще работает с непониманием жителей. Они не выделяют конкретные районы, им важны скорее характеристики места рисунка — трансформаторная будка или вагон электрички. Несмотря на разные отношения со зрителями и с пространством творчества, они делят одно физическое пространство и дополняют сложную структуру связей в городском публичном поле.
В отношении райтеров и тегов в целом жители всё также выступают, зачастую, негативно. Какими бы детальными, полихромными и любопытными ни были бы теги — они всё равно представляют собой непонятное нагромождение букв. Жители района настроены на понимание или, по крайней мере, хотят ощутить процесс осмысления и рефлексии — ищут, откуда можно его почерпнуть. Для людей абсолютное большинство тегов — просто бессмысленные буквы, и никакие тезисы в защиту каллиграфического искусства не будут достаточными.
Также нужно отметить, что пространство улицы делят два типа художников — те, кто использует более фигуративный, и в целом более понятный и считываемый жителями язык, чаще осознанно выделяют Басманный район как уникальное место. А сообщество райтеров и теггеров чаще более замкнуто в себе и чаще работает с непониманием жителей. Они не выделяют конкретные районы, им важны скорее характеристики места рисунка — трансформаторная будка или вагон электрички. Несмотря на разные отношения со зрителями и с пространством творчества, они делят одно физическое пространство и дополняют сложную структуру связей в городском публичном поле.
Каждый респондент в нашем исследовании пытался поставить и дифференцировать,что для него значит “красиво”, а что – “неприемлемо”. И именно теги обычно выступали как антоним слово красивый (их называли: “абракадабра”, “закорючки” и т.п.)
Экспертные (подробные) интервью чаще репрезентируют активных участников городского пространства. Так, например, у жителей это люди, которые интересуются стрит-артом или активно ему противодействуют. Общий срез мнений скорее представлен в экспресс-интервью, но важно понимать, что отношение людей не репрезентировано в чётких категориях позитивного или негативного, часто они выстраиваются в виде спектра отношений с точками позитивное — нейтральное — негативное. Большая часть респондентов причисляет себя к первой категории (7/9), остальные скорее отмечают свою нейтральность (2/9) Однако, стоит отметить, что даже люди из первой группы часто отмечают условия, при которых они не одобряют стрит-арт (например, если рисунки размещены на памятниках культуры или сверху на других красивых работах). В целом, как можно заметить по интервью, слово «искусство» в вопросе скорее поощряет позитивную или нейтральную оценку, потому что респондент как бы сам проводит его границы (надписи, допустим, исключает вообще, или считает несогласованный стрит-арт не искусством). Большинство респондентов не относится позитивно к тегам или бомбингу, так как такие граффити используют другие визуальные приёмы, не считываемые людьми, которые не интересуются напрямую этой сферой. Также можно заметить, что было несколько респондентов, что характерно, в экспресс-интервью, которые сами раньше участвовали в изменении городского пространства через стрит-арт/граффити. Это демонстрирует подвижность ролей художник-зритель в современном городском пространстве.
Также подавляющее большинство людей возмущены тем, что даже согласованные произведения уличного искусства закрашиваются, и иногда это происходит некачественно. Одна из опрошенных описывает случай с муралом Станиславского, который, по ее словам, просто стал «блёклым», что только больше расстраивает местных. Топоним «Дом со Станиславским» вообще вошёл в народ, и используется даже после ликвидации работы.
Стоит также упомянуть граффити Барта Смейтса. Это интересный кейс, поскольку в сознании всех интернет-комментаторов в группах Басманного ясно закрепилось лицо мужчины под водой, при том, что не все они помнят автора и название работы — так сработала яркая визуальная подача и запоминающийся, ни с чем не сравнимый образ.
Стоит также отметить, что люди в Басманном районе достаточно редко говорят про ТЦ Атриум. Создаётся ощущение о его автономности в контексте Басманного района, что он не входит в вернакулярный район. Атриум полностью состоит из коммерческого граффити, и его место в пространстве района неудобно для созерцания из-за близости к Курскому вокзалу.
Особый интерес представляет взаимодействие социальных служб с местными жителями по поводу граффити. В VK или в Facebook администрация следит за сообщениями и жалобами жителей в соцсетях: узнаёт подробности о тегах и адреса. Так, под некоторыми постами мы находили следы Мосжилинспекции, в которых представитель службы уведомлял о том, что обращение, сформированное на основе поста, уже направлено «в адрес управляющей организации о проведении мероприятий по устранению вандальных надписей на фасаде дома». Это не частая практика, но подобные случаи работы администрации встречаются.
Также подавляющее большинство людей возмущены тем, что даже согласованные произведения уличного искусства закрашиваются, и иногда это происходит некачественно. Одна из опрошенных описывает случай с муралом Станиславского, который, по ее словам, просто стал «блёклым», что только больше расстраивает местных. Топоним «Дом со Станиславским» вообще вошёл в народ, и используется даже после ликвидации работы.
Стоит также упомянуть граффити Барта Смейтса. Это интересный кейс, поскольку в сознании всех интернет-комментаторов в группах Басманного ясно закрепилось лицо мужчины под водой, при том, что не все они помнят автора и название работы — так сработала яркая визуальная подача и запоминающийся, ни с чем не сравнимый образ.
Стоит также отметить, что люди в Басманном районе достаточно редко говорят про ТЦ Атриум. Создаётся ощущение о его автономности в контексте Басманного района, что он не входит в вернакулярный район. Атриум полностью состоит из коммерческого граффити, и его место в пространстве района неудобно для созерцания из-за близости к Курскому вокзалу.
Особый интерес представляет взаимодействие социальных служб с местными жителями по поводу граффити. В VK или в Facebook администрация следит за сообщениями и жалобами жителей в соцсетях: узнаёт подробности о тегах и адреса. Так, под некоторыми постами мы находили следы Мосжилинспекции, в которых представитель службы уведомлял о том, что обращение, сформированное на основе поста, уже направлено «в адрес управляющей организации о проведении мероприятий по устранению вандальных надписей на фасаде дома». Это не частая практика, но подобные случаи работы администрации встречаются.
